27 февраля по 1 марта в Ижевске и Удмуртии работала группа экспертов Совета по институтам гражданского общества и правам человека при президенте РФ во главе с председателем Совета Михаилом Федотовым.

За это время «команда» Федотова посетила три изолятора временного содержания (в Уве, Сарапуле и Ижевске), Центры временного содержания несовершеннолетних правонарушителей (Ижевск) и иностранных граждан (д. Кудрино, Воткинский р-н), а также республиканский противотуберкулёзный диспансер (Ижевск) и Воткинский психоневрологический интернат; под эгидой экспертов Совета прошли круглые столы в Доме дружбы – по проблемам коренных и малочисленных народов и по итогам визита – в Администрации города. В исправительные учреждения уголовно-исполнительной системы специалисты по правам человека допущены не были решением московского руководства ФСИН.

При большом объеме работы, проведенной экспертами, нам удалось взять интервью у двух из них.

Андрей Бабушкин, председатель комитета «За гражданские права», заместитель председателя общественного совета ГУ МВД по г. Москве, член Совета по правам человека и развитию гражданского общества при президенте РФ, сопредседатель президиума СПЧ, член бюро партии «Яблоко», заместитель председателя московского регионального отделения партии «Яблоко».

- Какие задачи стояли перед Вашей командой в этой поездке?

- Первое - проверить условия соблюдения прав человека в учреждениях уголовно-исполнительной системы Удмуртии, в частности, разобраться с теми безобразиями, которые творятся здесь в тюремной медицине. Эта задача оказалась полностью нами не выполнена; территориальный орган ФСИН Удмуртии положительно воспринял наш приезд, но федеральный орган УИС категорически отказал Совету в согласовании посещения учреждений Удмуртии. Второе - изучить деятельность полиции по соблюдению прав задержанных граждан. Эта задача нами выполнена, мы выявили ряд положительных практик и, к сожалению, ряд недостатков в работе удмуртской полиции. Третье - ознакомиться с ситуацией, касающейся содержания иностранных граждан на основании судебных постановлений о выдворении. Картина противоречивая: достаточно приличные, хорошие условия содержания, доброжелательное, человеческое отношение к лицам, содержащимся в ЦВСИН (дер. Кудрино) - и совершенно бездушное отношение судов к судьбам людей, которых выдворяют либо по малозначительным основаниям, либо выдворяют в условиях, когда эти люди имеют близких родственников, являющихся гражданами России и проживающих на территории Удмуртии. Четвертая задача визита - оказание содействия в защите коренных народов и коренных малочисленных народов. С этой целью мы с министерством национальной политики провели круг стол, в котором участвовали представители нескольких национальных организаций. Я поражен той огромной работой, которую ведет министерство национальностей! Говорю это без всякого лукавства, это не комплимент, это совершенно уникальная концепция! Если бы когда-нибудь ваша Лариса Николаевна (Буранова Л.Н. – министр по делам национальностей УР – Н.П.) возглавила национальную политику в нашей стране, от этого выиграли бы все 140 миллионов россиян. Я увидел успехи, есть пожелания, которые касаются всех коренных народов Удмуртии, не только удмуртов, бесермян, марийцев, татар, мордвы, башкир, в том числе, у русских тоже есть свои проблемы, хотя русский язык является сегодня господствующим на улице и в интернете. Очень здорово, что министерство национальностей, национальные организации над этим работают, а вот федеральный законодатель, к сожалению, не все видит проблемы, и мы подготовили целый ряд предложений для внесения поправок в законы. Пятая задача визита – это проблема сохранения исторического облика, памятников культуры города Ижевска, и здесь мы вместе с вашим агентством по культурному наследию посетили ряд объектов, которые нуждаются в реставрации, в защите. В первую очередь, это корпус 1 Ижевского оружейного завода, Генеральский дом, пивоваренный завод на набережной пруда. Не всегда проблема их сохранения – это проблема нехватки денег. В ряде случаев это проблема статуса. Например, жилые дома на ул. Пушкинской, построенные в стиле «сталинский ампир», который тоже определяет архитектурный облик Ижевска. Их надо относить к памятникам истории и культуры, но это налагает огромные обязанности на владельцев этих зданий, а владельцами являются обычные, рядовые жильцы, не очень высокого достатка. Таким образом, защита исторического облика станет ударом по карману этих нескольких сотен людей. Поэтому мы пришли к выводу, что здесь нужны совместные усилия федеральных министерств – культуры, строительства, жилищно-коммунального хозяйства, которые должны определить, каким образом будет защищаться культурное значение этих объектов. В рамках действующего законодательства сделать это крайне трудно. Нельзя обойти вниманием градостроительные конфликты между жителями и пиратствующими застройщиками, которые считают, что вся земля в городе - это их собственность, что жители - это просто муравьи, которые ползают у них под ногами и мешают их счастью. Это то, в частности, чем занимается Тимофей Клабуков (руководитель удмуртского регионального отделения партии «Яблоко» - Н.П.).

Круглый стол, посвященный проблемам некоммерческих организаций

- Андрей, а как, на Ваш взгляд, в целом выглядит российское гражданское общество, и какие его институты нам надо развивать?

- Гражданское общество сегодня выглядит не очень хорошо. Есть много институтов гражданского общества, у каждого свои проблемы, связанные с различными аспектами. В первую очередь, это неготовность представителей власти выстраивать отношения с гражданским обществом на полноценной партнерской основе. Они хотят видеть в гражданском обществе либо исполнителей своей воли, либо общественных «чиновников», которые будут на них работать, либо тех, кто будет их поддерживать, т.е. потенциальный электорат. Те, кто видит в гражданском обществе полноправных партнеров, как ваш министр национальной политики, они сего не составляют большинство.

Вот формирование Общественных наблюдательных комиссий прошло по стране. Что мы видим? Большинство активных членов ОНК в новый состав ОНК Общественная Палата не пустила. Почему, объяснить никто не может.

- Как раз мы-то понимаем и объясняем!..По принципу «кому выгодно»!

- На уровне догадок и предположений! ФСИН не хочет общественного контроля. Так это не выгодно ФСИНу. Самое интересное, что ФСИНу выгоден эффективный общественный контроль, ведь после того, как директора ФСИНа Реймера посадили, все должны понимать, что ФСИНу невыгодно, чтобы сегодня воровали миллиардами. Ведь если сегодня украдет полковник, завтра посадят и полковника, и генерала, который сам ничего не украл. Поэтому что выгодно генералу сегодня вечером и что выгодно генералу через два года - это две разные выгоды. Да, сегодня вечером у генерала испортится настроение из-за того, что мы потребуем привлечения к уголовной ответственности прапорщика-садиста за то, что он кого-то избил, но завтра этому генералу это будет выгодно, потому что его собственный внук или жена не будут стоять у окна приема передач и передавать ему самому передачу, как заключенному. Это не такой однозначный ответ.

Теперь общественные советы - это мощнейший институт гражданского общества. Но и там оказались люди, власти удобные, покорные. Один человек - член десяти общественных советов. Он просто даже не успевает их все посещать, не то чтобы в каждом из них заниматься самостоятельной работой.

Мы видим хорошую идею президента, чтобы 10% социальных обязательств государства люди реализовывали через НКО (некоммерческие организации, т.н. «третий сектор» - Н.П.), но видим, что методики нет, правовая база не разработана. Как это надо было реализовать? Надо было сначала провести эксперимент, посмотреть, где этот эксперимент даст сбои, правовую базу и практику доработать, а потом уже принимать закон. Мы пошли по другому пути. Мы, когда что-то хотим внедрять в стране, мы думаем, что из кабинета можно придумать концепцию. Из кабинета концепцию никогда не придумаешь. Её можно сформулировать, только когда мы видим, когда с «земли» всходят ростки каких-то народных инициатив. Любая успешная институция, она вначале возникла de facto, а потом оформлена de jure. Успешных социальных, политических, правовых проектов, которые родились в головах, а потом были внедрены на «земле», может быть, один из десяти.

Мы видим, что идет определенного рода прессинг, когда человек начинает активно защищать права граждан, он оказывается в вакууме. Он договаривается о каком-то сотрудничестве, взаимодействии, вдруг приходят люди, которые вроде бы защищают госбезопасность, а на деле получается, что наоборот. Вместо того чтобы поддержать представителя гражданского общества или некой политической силы, заботящейся о стране, которые снимают напряженность, пытаются добиться решения конфликта в правовом поле. А что является альтернативой решению в правовом поле? Решение конфликта силовым путем, криминальным, через взятку, через уличные беспорядки, через майдан. Вместо того, чтобы поддержать человека в правом поле, они начинают его дискредитировать, настраивать против него людей. В итоге этот человек теряет свои ресурсы, влияние, но проблема не разрешена. Вместо него появляются другие, которые влияют другими способами, находящимися за пределами правового пространства. Мы видим, что некоторые сотрудники некоторых правоохранительных структур (ФСБ, Центр противодействия экстремизму), они думают, если человек вышел на улице, возмутился лежащими на газоне собачьими какашками - почему не убирают!? почему бездействуют!? - они думают, что это экстремисты. Ведь они выражают недовольство! Как можно власть критиковать? как можно быть недовольными властью!? Проводится такая политика у нас в стране - 130 миллионов экстремистов, 3 миллиона психбольных и 14 миллионов госслужащих и представителей правоохранительных органов, которые тоже частично экстремисты, потому что тоже чем-то недовольны. Но такая система неустойчива, она обречена на развал. Если мы будем изучать политическую историю любой страны, что гитлеровского рейха, что римской империи, что СССР, мы увидим, что такое воздействие силовых структур на гражданское общество, которое сужает поле поддержки, поле конструктивной критики – вещи, одинаково важные для власти - это две «ноги», на которых стоит власть, которыми может она воспользоваться. Но когда «ноги» перешибаешь и общество стоит «на ушах», это устойчивость сомнительная. В этом случае общество рискует не просто упасть, но и разбиться. Но, к сожалению, сегодня многие представители власти этого не понимают.

- Андрей, в этих условиях какая стратегия и тактика должна быть у думающего, порядочного человека?

- Первое - надо осознать свои интересы, понять, какие из них наиболее важные и постараться понять, какая политическая сила готова эти интересы защищать. Второе - надо понимать, что есть реальная и фальшивая повестка дня. Что относится к реальной повестке? То, что у нас сегодня низкая продолжительность жизни; огромное количество людей умирает в трудоспособном возрасте; у нас дикая эпидемия наркомании; исчезают народы и языки… Есть реальные проблемы, которые приводят к необратимым последствиям. Скажем, если мы сегодня примем закон, по которому можно будет людей за долги выселять из квартир, у нас появятся новые миллионы бездомных, потому что создание фиктивных долгов станет криминальным бизнесом, и туда придут такие миллиарды долларов, что ни одна правоохранительная система не сможет этому противостоять. Есть реальные проблемы, кот сложились помимо нашей воли, либо по нашей воле в силу дефектного мышления законодателя. А есть надуманные повестки дня, которые нам навязывают. Включили телевизор, а там рассказывают о проблемах, которые направлены на отвлечение людей, на создание фейковых повесток, чтобы оболванивать людей. Надо четко понимать, что за той повесткой (особенно обостряется она к выборам), которую нам пытаются создать средства пропаганды, есть реальная проблема, которую мы должны знать. Взять ОНК – сейчас хотят запретить членам ОНК запретить говорить на какие-то темы с заключенными, потому что это, мол, может помешать расследованию уголовного дела. Но есть ли хоть одно уголовное дело, где члены ОНК помешали расследованию?! Есть ли хоть одно полномочие члена ОНК, которое может помешать расследованию уголовного дела?! Нам говорят о событиях, которые могут наступить с нулевой вероятностью. А такие реальные вещи, как право членов ОНК контролировать конвойные помещения судов, где происходят сотни нарушений, эти вещи размываются, не решаются по три года.

Думающий человек должен понимать, что есть две повестки - навязанная и существующая реально.

И третье – человек должен понимать, какие силы ему помогают и тратить свое время на поддержку этих сил. Кто может его защитить? Либо тот, кого он нанял, либо тот, кто готов защитить и имеет значительные ресурсы. Ну, какой-нибудь олигарх, «выстрел в голову», и у него так мозги поменяются так, что он поймет, что половину наворованного надо тратить на гражданское общество. Он начнет вкладывать деньги в защиту прав человека, в то, что объективно невыгодно его интересам – конечно, это маловероятно. Видимо, сила тех партий, тех общественных организаций, депутатов, которые готовы поддержать человека, она не в том, что там собрались очень умные, волевые, активные люди. Этого недостаточно. Сила - в поддержке избирателей. Сила в том, что люди готовы потратить время на то, чтобы прийти голосовать за того, кто их защищает, готовы поддержать журналиста, который подвергся преследованиям. Если не можете вкладывать деньги, надо вкладывать время.

Мне очень понравилось в Германии, где 70 млн жителей и 105 млн волонтеров. Это не фиктивные данные! Оказывается, каждый из 40 млн взрослых немцев является в среднем волонтером двух с половиной организаций. Где-то внес 10 евро, где-то подежурил на пункте обогрева бездомных, где-то помог очистить уникальную пойму реки от строительного мусора. Это часть образа жизни. Волонтеры – все занятые люди, они все работают, они благополучны. Они ни копейки за это не получают, но вкладывают свои силы, свое время. Я удивился, что в Германии профессиональных пожарных всего 30 тысяч человек, это в 15 раз меньше, чем у нас (населения меньше в 2 раза), зато есть 1 млн добровольных пожарных. Казалось бы, как может непрофессиональный человек, например, бармен, тушить пожар? Оказывается, может. Среди стран Европы в расчете на 1 тысячу кв. км на 1 млн жителей в Германии самый низкий уровень пожаров. Образ жизни, диктующий участие человека в жизни своего сообщества, в жизни своей страны, такой образ жизни позволяет человеку быть счастливым.

Надежда Раднаева, эксперт выездной комиссии СПЧ по вопросам УИС, сотрудница Фонда в защиту прав заключенных (некоммерческая организация, существующая 12 лет, возглавляемая известным российским правозащитником Львом Пономарёвым; основное направление деятельности – защита прав и интересов лиц в местах заключения)

- Надежда, в чем заключается Ваша повседневная работа?

- Моя работа, в основном, дистанционная: я обрабатываю жалобы и обращения, приходящие в адрес Фонда от самих заключенных из исправительных колоний, следственных изоляторов, реже – ИВС, либо от их родственников. Посещаю лично исправительные учреждения достаточно редко, вот как теперь, например, в качестве приглашенного эксперта в составе выездной комиссии Совета по правам человека. Основным направлением работы Фонда является борьба с пытками, фактами насилия в исправительных учреждениях системы уголовно-исполнительного наказания.

По впечатлениям от нынешней поездки по учреждениям МВД Удмуртии, могу сказать, что здесь в изоляторах временного содержания к заключенным не применяют насилие –те задержанные, с кем мы виделись и общались, они не заявляли о насилии со стороны сотрудников ИВС. Они говорили о насилии в ходе задержания сотрудниками полиции, но не в самом ИВС.

В Центре временного содержания несовершеннолетних правонарушителей

Во всех ИВС, гду мы побывали, мы пытались выявить некую закономерность: кем были задержаны и откуда были доставлены лица, у которых были зафиксированы телесные повреждения? Так, могу сказать, что больше было доставлено людей с телесными повреждениями из наркоконтроля. По условиям содержания во всех учреждениях есть ряд недостатков и проблем. Наиболее благополучный в этом отношении изолятор в Уве (открыт в прошлом году – Н.П.), где на день посещения находилось всего 5 административно арестованных (лимит учреждения 30 мест). В Центральном ИВС – похуже, здесь помещения требуют косметического ремонта. Впервые мне довелось побывать в Центре временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ). Здесь с одной стороны более или менее благополучно, но мы видим, что фактически люди содержатся в запираемых помещениях, тяжелые тюремные двери со смотровыми глазками, тягостное ощущение. Мама с 3-летним ребенком в комнате с решеткой на окнах с непрозрачным стеклом…

- Я знаю, что Вы работаете также как представитель россиян по искам, направленным в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Расскажите об этом.

- Да, мы практикуем обращения в ЕСПЧ. Как правило, это случаи, связанные с тяжело больными заключенными, случаи неоказания медицинской помощи, отсутствие необходимых условий содержания для инвалидов. Система наказаний не может обеспечить таким людям нормальных условий содержания. Бывают и случаи нарушения права на уважение частной, семейной жизни – как, например, в случаях большой удаленности мест отбывания наказания от места жительства. Тогда заключенный фактически лишен права на свидания с родственниками. В данный момент я осуществляю представительство по обращению в ЕСПЧ жителя Ижевска Айрата Аглиуллина, который обратился в Страсбургский суд из-за нарушения его права на справедливое рассмотрение его дела в суде, нарушения права на защиту.

- Есть ли какой-то индикатор эффективности правозащитной деятельности?

- В Фонд защиты прав заключенных в год приходит около 1,5 тысяч жалоб и обращений. По каждому из них мы ведем переписку с органами власти на местах, даем юридическую консультацию. Среди всех обращений жалобы на пытки и насилие занимают примерно около трети объема. Реагируют ли на наши обращения органы госвласти? Да, они проводят проверки, дают нам ответы, но могу сказать, что в 90% случаев эти ответы являются по сути отписками. Процентах в 10 случаев, да, факт нарушения удается установить, конфликт – урегулировать. В небольшом числе случаев у нас образуется обратная связь с нашими адресатами – тогда нам сообщают, к примеру, что заключенный получил, скажем, обувь, матрас, нужные лекарства.

- А по каким вопросам заключенные обращаются в Страсбург?

- Надо сказать, что такие обращения – это очень трудоемкая работа. Основания, в основном – пыточные условия содержания, неоказание медицинской помощи. Многое в успешном прохождении жалобы зависит не только от нас, а от того, насколько есть устойчивая обратная связь, достаточный пакет доктов. Перед обращением в Европейский суд нужно исчерпать национальные средства правовой защиты. Приведу прискорбный случай: нам написал заключенный с Дальнего Востока, жаловался на неоказание медицинской помощи. Мы письмом просим его более подробно описать свои заболевания и к кому он обращался за защитой. Следующее его письмо пришло через пару месяцев. А следующее наше он уже не получил – скончался.

- В российском обществе бытует суждение о заключенных, что, мол, раз попал в тюрьму, так уж сиди, тут тебе не санаторий. Как вы относитесь к сидельцам?

- Я работаю в этой сфере 10 лет. Глубоко прониклась этими проблемами. Если поначалу я присматривалась, по какой статье сидит человек, то сейчас для меня это не так важно. Я не вдаюсь в детали. Я являюсь специалистом по условиям и порядку отбывания наказаний. Я понимаю, что эти люди рано или поздно выйдут на волю, вернутся в наше общество, будут нашими соседями, вместе с нами жить, существовать Если они выйдут озлобленными, униженными из исправительного учреждения, это будет способствовать рецидиву. Основная цель УИС – исправление заключенного. Могу сказать, что, к сожалению, эта цель не достигается.

- Много ли в России сидельцев?

- Чуть больше 620 тысяч человек, это открытая цифра, она помещена на официальном сайте ФСИН РОССИИ, каждый месяц обновляется. По удельному весу к численности населения больше всех заключенных в США, Россия на четвёртом месте.

Глобально мы за то, чтобы в России тюремное население сокращалось, не так, разумеется, чтобы просто отпустить, скажем, 300 тысяч человек. Нет, но в тюрьмах должна быть система социальных лифтов, люди должны иметь возможность при отбытии определенной части срока выйти по условно-досрочному освобождению (сейчас зачастую эта мера специально затрудняется фабрикацией всевозможных дисциплинарных взысканий). Есть и другие формы облегчения участи – перевод из колонии на поселение, перевод на исправительные работы, освобождение по заболеваниям (постановление 54).

В моей практике обращения в ЕСПЧ есть прецедентное решение по делу «Семихвостов против России»: инвалид колясочник отбывал наказание в Мордовии, в колонии не было условий мобильной доступности. Мы дело выиграли. И сначала в колониях Мордовии, а затем в других российских регионах пошла волна, стали выделяться средства на оборудование доступной среды для заключенных-инвалидов.

Надежда Петрова

Фото: пресс-служба Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека

Количество просмотров: 4170